— Какая из олимпийских медалей для Вас самая дорогая?
— Конечно, это первая «мексиканская» медаль. До нее были 8 лет ожиданий, подготовки, сомнений пока я ждал, когда окажусь на олимпийских играх. За это время я закончил институт (Киевский инженерно-строительный) и начал работать инженером. Мне уже было почти 30 лет, да и время на подготовку приходилось выкраивать, и все это было не просто. С другой стороны, к этой олимпиаде я был готов физически и психологически, долгие годы ожиданий закалили мою нервную систему. И это сильно помогло мне в тех, непривычных условиях. В Мексике было очень жарко, очень теплая вода и очень слабые ветра. Те яхтсмены, кто весил много в этих условиях не мог рассчитывать на успех. Когда я туда приехал, я весил 90 кг, но после 2−х недель упорной подготовки на месте мне удалось сбросить вес, и на первую гонку я вышел с весом уже всего 76 кг. Первые гонки были при среднем ветре, так что со своим более легким весом мне удалось хорошо выступить, и потом, когда ветры стихли, удержать лидерство и победить. Эта олимпиада для меня особенна еще и тем, что она стала итогом 15 лет подготовки на лодках для «одиночек». Я никогда не анонсировал победы, а старался выступить по максимуму, так, чтобы совесть была чиста. Да и время это было замечательное, много вдохновляющих примеров было из других видов спорта — Латынина, Шахлин, Брумель. Эти люди преодолели себя и добились высоких результатов.
— Чем Вам запомнилась Олимпиада-80?
— Московская олимпиада была четвертой в моей карьере, на ней я выступал в классе «Звездник» вместе с Александром Музыченко. Он — сибиряк, человек с сильным характером. Мы понимали друг друга без слов. Таллин (где проходили парусные соревнования московской олимпиады) был мне знаком по многим балтийским регатам. Там был прекрасный олимпийский центр, замечательное окружение, много друзей, которые искренне желали успеха, ждали нашей победы и поддерживали во всем. Для меня это были очень комфортные условия, как дома. Мы не думали о весе экипажа, мы думали, как найти короткий путь. Когда итальянский экипаж Горла и Перабони (Giorgio Gorla, Alfio Peraboni) говорили, что у нас разница в весе 20 кг, я отвечал, что, пока они будут крутить один поворот, мы скрутим два. Таллинский рейд очень трудный, ветра здесь непостоянные, но для нас эти условия были знакомы, так как с 1961 года мы участвовали здесь в регатах. Я, конечно же вспоминаю и церемонию закрытия Олимпиады-80 и до сих пор с наслаждением я слушаю песню Александры Пахмутовой, которая прозвучала на этом празднике спорта....
— Как получилось так, что Вы стали тренировать итальянскую команду?
— Это было в 1988 году, я приехал с олимпиады. Мне предложили стать главным тренером сборной Союза по парусу и «в нагрузку» взять все водные виды спорта. Вот так — либо все, либо ничего. Так я стал начальником Управления по водным видам спорта Госкомспорта СССР. В это время начались нелегкие времена для моей семьи — после аварии в Чернобыле у моей дочери начались проблемы со здоровьем, предлагали лечение за границей. Все сложилось удачно для меня — после успешного выступления сборной на Играх доброй воли в Сиэтле, «Совинтерспорт» заключил контракт с итальянцами, в соответствии с которым я стал тренировать их спортсменов. Дочь мы определили в одну из итальянских клиник. Потом распался Союз, и возвращаться стало, в общем, некуда. Я заключил с итальянцами уже свой контракт, и итальянская парусная федерация в буквальном смысле развязала мне руки. Сенсини, Девоти и многие другие — спортсмены из моей первой группы. Тогда их было человек 20, и все они сейчас в профессиональном спорте — во многих крупнейших проектах, тактики, стратеги и т.п. А я по-прежнему учитель — один вырос, беру другого.
— Как пришли первые победы с итальянцами?
— Когда я приехал сюда, здесь не было тренеров. Тренерской работой здесь занимались по совместительству. Это и называлось по-другому — accompagnatore, сопровождающий. Я много времени посвятил анализу мирового парусного спорта и создал свои программы, можно сказать, целую систему, и, поскольку хорошо знаком с другими видами спорта, заимствовал кое-что и оттуда. Я сделал программу, используя которую мы обыграли весь мир. Я переселился в Ливорно, где был центр олимпийской подготовки (Потом этот центр закрыли, а новый так и не открыли). В 1994 Франческо Бруни стал чемпионом Европы и мира в классе «Звездный», в 2000−м Девоти выиграл серебро на олимпиаде. Все, с кем я работал, все выросли. И сейчас уже из моих первых учеников уже выросли тренеры, некоторые превзошли меня, и я очень горд этим. Я помогаю им в чем-то и одновременно учусь у них.
— То есть и сейчас в Италии нет никакого центра парусной подготовки?
— Никакого. Тренируемся, где попало. Правда, итальянская федерация помогает очень сильно. Оплачивает все расходы — машины, тренеров, помогает с решением организационных вопросов. Но проблем по-прежнему много проблем. В частности с «лазером» — не выросли одиночки. Все было отдано «оптимистам». Они интенсивно начинали в 10−12 лет, а потом, когда наступал переломный возраст, многие перспективные спортсмены уходили из спорта. Сейчас мы начинаем активно работать именно с 15−16-летними спортсменами, а «оптимисты» не имеют никаких субсидий и тренируются самостоятельно на уровне клубов.
— Вы тренируете спортсменов в классе «звездный»?
— В прошлом году я взял еще и финистов.
— Российские яхтсмены обращаются к вам за консультациями?
— Да, время от времени обращаются. Я знаю о проблемах в российском парусном спорте и поддерживаю связь со своими коллегами. И я всегда готов поделиться собственным опытом и помочь. Ведь я воспитывался на том, что получил, родившись в Советском Союзе. Это моя единственная Родина, и то место, куда я каждый год приезжаю в отпуск.